9 августа 1894
ПОЯВИЛСЯ САМЫЙ НЕВРОТИЧНЫЙ ВЕСЕЛЬЧАК СССР
Полтавский уроженец Миша Зощенко, сын дворянина, художника-мозаиста и актрисы, был весьма депрессивным мальчиком. Ничто не предвещало, что он станет одним из самых юмористических писателей современности. Питер, где он жил, не вселял оптимизма. Парень остался таким же невеселым и когда вырос. Многие его приятели говорили, что не представляют Зощенко хохочущим. Максимум – слегка улыбающимся. Зато его тексты о самовлюбленных тупицах и необразованных "строителях будущего" вызывали слезы умиления. Его улично-литературный язык, так непохожий на высокопарные строки многих коллег, просился в записные книжки – просто чтобы еще раз перечитать фразы типа "что ты нарушаешь беспорядок?", "спи быстрее, твоя подушка нужна товарищу", "подпоручик ничего себе, но сволочь" или "группа интеллигентных служащих просит ответить редакцию: где купить гроб честному служащему, если он не вор и не спекулянт?". Журналы "дрались" за право печатать его новые рассказы. В 1929-м начал издаваться его 6-томник.
До того как умоститься за печатной машинкой, Зощенко был актером и кондуктором, инструктором по куро- и кролиководству и сотрудником угрозыска, в первую мировую командовал батальоном, получив в 20 лет отравление ипритом, 5 орденов и пожизненную склонность к депрессии, а также букет болячек, расположившихся от сердца до печени.
О СЕБЕ. В 27 лет, то бишь в 1921 году, он писал: "Вообще писателем быть очень трудновато. Требуется нынче от писателя идеология. Какая, скажите, может быть у меня "точная идеология", если ни одна партия в целом меня не привлекает? Я не коммунист, не эсер, не монархист, я просто русский. И к тому же – политически безнравственный. Честное слово даю – не знаю до сих пор, ну вот хоть, скажем, Гучков... В какой партии Гучков? А черт его знает, в какой он партии. Не знаю и знать не хочу, а если и узнаю, то Пушкина буду любить по-прежнему. Нету у меня ни к кому ненависти – вот моя "точная идеология". По общему размаху мне ближе всего большевики. И большевичить я с ними согласен. Да и кому быть большевиком, как не мне? Я не мистик. Старух не люблю. Кровного родства не признаю. И Россию люблю мужицкую. И в этом мне с большевиками по пути. Но я не коммунист (не марксист, вернее) и, думаю, что никогда им не буду.
В 13-м году я поступил в университет. В 14-м поехал на Кавказ. Дрался в Кисловодске на дуэли с правоведом К. После чего почувствовал немедленно, что я человек необыкновенный, герой и авантюрист – поехал добровольцем на войну. Офицером был. Нынче я пишу "Записки бывшего офицера", там все будет. Там будет даже как меня однажды в революцию заперли в городском холодильнике.
А после революции скитался я по многим местам России. Был плотником, на звериный промысел ездил к Новой Земле, был сапожным подмастерьем, служил телефонистом, милиционером служил на станции "Лигово", был агентом уголовного розыска, карточным игроком, конторщиком, актером, был снова на фронте добровольцем в Красной армии.
Врачом не был. Впрочем неправда – был врачом. В 17-м году после революции выбрали меня солдаты старшим врачом, хотя я командовал тогда батальоном. А произошло это оттого, что старший врач полка как-то скуповато давал солдатам отпуска по болезни. Я показался им сговорчивей. А вот сухонькая таблица моих событий: арестован -- 6 раз, к смерти приговорен -- 1 раз, ранен -- 3 раза, самоубийством кончал -- 2 раза, (к примеру, после окончания 8-го класса гимназии попытался отравиться сулемой из-за "единицы" на выпускных экзаменах по сочинению, – Авт.), били меня -- 3 раза.
Нынче же я заработал себе порок сердца и потому-то, наверное, стал писателем. Иначе -- я был бы еще летчиком.
Да, чуть не забыл: книгу я написал. Рассказы – "Разнотык" (не напечатал: может быть, напечатаю часть). Другая книга моя -- "Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова" – в продаже. Продается она, я думаю, в Пищевом Тресте, ибо в окнах книжных лавок я ее не видел.
А разошлась эта книга в двух экземплярах. Одну книжку купила -- добрый человек Зоя Гацкевич, другую, наверное, -- Могилянский. Для рецензии. Третью книжку хотел купить Губер, но раздумал. Из современных писателей могу читать только себя и Луначарского. А про Гучкова так и не знаю"
Кабинет в питерском музее Зощенко на канале Грибоедова
СТАЛИН И ОБЕЗЬЯНА. Зощенко могли бы простить "несоветский" язык и сомнительные для "коммунистических дрессировщиков от культуры" сюжеты его творений, если бы Михал Михалыч, как он говорил, без всякого заднего умысла не изобразил глупого и наглого усача в рассказах о Ленине. Кремлевский обладатель усищ никак не мог поверить, что это не на него наехали. Понятно, что устраивать разборки по данному эпизоду горец не собирался. Для этого нашлось другое произведение. Это была детская история "Приключения обезьяны". Зодчие светлого будущего усмотрели в рассказе намек, что советский человек живет хуже какой-то там макаки. Особенно возмутила их мысль, что "обезьяна – не человек. Не понимает, что к чему. Не видит смысла оставаться в этом городе".
Автора назвали "подонком литературы", а еще парочку его произведений "галиматьей, нужной только врагам нашей родины". Масло в огонь подлило и то, что во время второй мировой, на которую Зощенко не взяли по состоянию здоровья, "списав" в эвакуацию, он стал работать над книгой-исповедью "Перед восходом солнца", о том, как победить своих демонов внутри, как изжить страх, как бороться с припадками депрессии. Он перечитал всего подпольно раздобытого Фрейда, работы по йоге и парапсихологии. Это тоже возмутило вождя народов, мол, вся страна борется с врагом, а этот забился в тыл и нет, чтобы строчить пропагандистские творения, так начал в себе копаться, выстраивать какие-то психологические теории, лишенные духа коллективизма. У советского человека, как известно, не может быть депрессии, он всегда, хоть раздет, бос и голоден, но бодр, отважен и весел. А со страхами бороться – вообще преступление, поскольку именно на них и стоит вся империя Советов.
Зощенко же был из тех, кто не боится. Мог даже шутить о "самом святом". В сентябре 39-го года он с другом Юрием Олешей сидел в "Национале". К ним подошел знакомый и трагическим голосом сообщил, что "только что умер гениальный исполнитель роли Ленина Борис Щукин. И знаете, как он умер?" – "Как?" – спрашивает Олеша. "С томиком Ленина в руках!" Пауза и резюме Зощенко: "Подложили".
"Националь" очень любили и актеры, и писатели
"Сталин ненавидел меня, – говорил писатель, – и ждал случая, чтобы разделаться. "Обезьяна" печаталась и раньше, никто на нее внимания не обращал. Но тут пришел мой час. Могла быть и не "Обезьяна", а "В лесу родилась елочка". Топор навис надо мной с довоенной поры, когда я опубликовал рассказ "Часовой и Ленин". Но Сталина отвлекла война, а когда он немного освободился, за меня взялись".
Около десяти лет Зощенко кормился переводами, лишившись возможности писать. Говорят, после разгромных публикаций и постановления ЦК, писателю поклонники по почте прислали полсотни хлебных карточек. В 1948-м зашедший к Зощенко приятель застал его за странным занятием: "С большими ножницами в руках Михаил Михайлович ползал по полу, выкраивая из старого пыльного войлока толстые подметки для какой-то артели инвалидов. Не помню точно, сколько ему платили за сотню пар. Во всяком случае, обед в дрянной столовке обходился дороже".
ЛЮБОВЬ И ЛЮБОВНИЦЫ. Рядом были жена и сын. Но случались и романы. К примеру, с Лидией Чаловой, которую в некоторых документах писатель указывал в качестве жены. Она была младше Зощенко на 20 лет. 44-летний писатель сначала хотел утешить молодую вдову, потерявшую супруга. Но друзей захватили чувства. Они жили вместе несколько лет.
Потом у писателя появилась новая любовь – Марина Багратион-Мухранская из грузинского княжеского рода, в домашней обстановке именовавшаяся Маришей. Их отношения длились 12 лет. Друзья вспоминали: "Он лежал на большой постели, одетый, маленький, очень худой, похожий на тряпичную куклу с большой головой, которую надевают на пальцы. При нем была Мариша, которая своим спокойствием, хозяйственностью, организованностью хорошо на него действовала, а Вера Владимировна (жена, – Авт.) была на даче, и он не хотел, чтоб она приезжала. А в общем-то, он был один, несмотря на жену, сына, внука и Маришу". Супруга оставалась с Зощенко до конца, пережив и самые страшные годы, когда ее не брали на работу, предлагая сменить фамилию.
Даже во время травли, писатель был равнодушен к популярному антидепрессанту – алкоголю. Как-то к нему приехали друзья, прихватили бутылку коньяка. Михал Михалыч долго на нее косился и уточнил: "Мы должны это пить?".
Он писал, что "жизнь устроена проще, обидней и не для интеллигентов". Зощенко умер в 1958-м, побывав, как он мечтал, во всех возрастах – от детства до старости. Леня Пантелеев, автор "Республики Шкид", писал: "Панихиду провели на рысях". Несмотря на спешку, с которой торопились закопать знаменитого писателя, не объявляя ни строкой в газетах, что будет прощание, и не разрешив, неплевав на мольбы Ахматовой, похоронить на литераторских мостках Волкова кладбища, народ все равно узнал. И пришел проститься. Выходя из битком набитого Дома писателей, один из коллег Зощенко сказал: "Михаил Михайлович может гордиться! Его вывозят тайно, как Пушкина. Власть не стала ни умней, ни отважней".
13 августа 1899
КОРОЛЯ СТРАХА ВОСПИТАЛИ МОНАХИ
"Моя дочь вот уже две недели не заходит в ванну – она боится, что там маньяк!", – кричали в трубку режиссеру отцы английских семейств. "Так сдайте вашу дочь в химчистку!". – участливо советовал довольный своей работой "Психо" творец.
Это правда, что все в нас – родом из детства. Альфред Хичкок по кличке Коки был толстяком и отличником, терпящим насмешки однокашников и вымещающим накопленные гадости на малышах. К примеру, как-то он изловил младшего учащегося, затащил в подвал, связал, снял с него штаны, зажег фейерверки, расставив их у ног жертвы, и убежал. Иезуиты, в лондонском колледже которых он учился, за проделки лупили мальчика резиновыми дубинками, причем делали это не сразу после проступка, а назначая экзекуцию на определенный день и час, чтобы ученик жил все это время в страхе, предвкушая тумаки. Тот же монашеский садистский приемчик Хичкок перенес в свои фильмы. Никто до него, снимая триллеры, не додумался до того, что не страшные животные или разъяренные убийцы вызывают страх, а ожидание встречи с ними. Тревога, что обязательно произойдет нечто кошмарное – вот главное орудие, коим нужно щекотать нервы зрителя. Причем логика фильма должна быть такой, чтобы казалось, будто все это может произойти с тобой уже завтра.
СЫН ТОРГОВЦА. Хичкок не желал быть продолжателем дела своего отца-торговца зеленью. Он всячески пытался вырваться. Ну хотя бы на войну. Из-за слишком пухлых форм его не взяли на передовую, отправив изучать подрывное дело. Но это мастерство не приходилось. Перепробовав море профессий, он нащупал то, что уносило его в другую реальность, где он не был 167-килограммовым увальнем, не знавшим любви женщин и получающему лишь насмешливые взгляды. Кино стало для него всем. Благодаря курсам рисования и способностям, он устроится делать титры в одну из кинокомпаний, возглавлял которую человек с весьма близкой украинскому уху фамилией Цукор.
Штат был маленьким и как только кто-то заболевал, Хичкок бросался к начальству с воплями: "Ничего! Я это сделаю!". И делал. Он схватывал на лету детали практически любой работы от организации питания для съемочной группы до обеспечения их костюмами. Толстяк был незаменим, ведь, не имея семьи и не надеясь ее завести, он проводил на работе 24 часа в сутки. Наконец прихворал режиссер и за подмогой пришли снова к Хичкоку, мол, не доделаешь ли работенку. И фильм удался, дав старт самостоятельному творчеству Альфреда.
На этой же студии Хичкок нашел и то. На что даже не надеялся. Рыжеволосую худенькую симпатягу Альму, разглядевшую в крупнокалиберном трудоголике верного и любящего семьянина. Они вместе писали сценарии, мотались по миру, воспитывали дочку, торговались о гонорарах.
НЕ ПОДАРОК. Лишь Альма и мама Альфреда были для него святыми. Остальные же ужасно страдали от его несносных шуточек. Хичкока очень развлекали проделки. К примеру, на дни рождения своим сотрудникам, жившим в маленьких квартирках, тот дарил огромные шкафы и кровати, актеру, пожаловавшемуся, что у него насморк, Хичкок прислал 50 килограммов селедки, актрисе, живущей в городе, купил две тонны угля. Поспорил с оператором на его недельное жалование, что тот не проведет ночь прокованным к камере, и перед экспериментом втихаря дал ему рвотное, так что бедолага чуть не умер, пока дождался рассвета. Он брал деньги в долг у мало зарабатывающих сослуживцев и не возвращал. Как-то, снимая актеров, прикованных друг к другу наручниками, сказал, что потерял ключ и, отправившись якобы его искать, исчез на весь день, так что несчастные вынуждены были вместе даже ходить в туалет. А особенно Хичкока веселило, когда он потешался над холеными английскими сэрами.
"Согласитесь, когда к вам в гости приходят высокомерные аристократы, которые кичатся своим происхождением, и вы, всячески расшаркиваясь, ведете их к дивану, усаживаете – и в этот момент диванные подушки издают громкий неприличный звук, по-моему, это забавно! Такую шутку, не скрою, я практиковал довольно часто – из удовольствия посмотреть на выражения их лиц!"
Когда во время съемок у Хичкока возник конфликт с Типпи Хедрен, он грозился разрушить ее карьеру. А вскоре сделал ее пятилетней дочери (будущей Мелани Гриффит) незабываемый подарок – куклу, изображавшую ее маму в сосновом гробике. Журналистам он пояснял, что не любит людей, а актеры – это просто домашний скот, быдло. Лишь один актер отшутился в ответ. Получив в подарок лошадь, Лорре прислал Хичу 300 канареек.
Хичкок никогда не кричал на актеров, но чтобы привести их в чувства, он мог разбить софит или швырнуть об пол бокал, или вкрадчиво оскорбить так, что те блестяще играли сцены, где нужно было много плакать. Они делали это по-настоящему.
После смерти главной женщины его жизни, Хич частенько опивался водкой. Утром 29 апреля 1980 года он сказал дочке последние слова: "Я чувствую, что гаснет свет. Наконец-то я смогу по-настоящему отдохнуть и отоспаться".
13 августа 1961
ВЕЛИКАЯ БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА
"Если это вал, защищающий от западногерманских фашистов, то почему автоматы-самострелы на стене направлены внутрь?", – писал английский журналист Бернард Левин о берлинской стене, названной поначалу "антифашистским валом".
46 лет назад за десять дней бетонная стена с колючей проволокой и округлой верхней частью (чтоб не вскарабкаться) длиною 45 километров отгородила восточную часть города от западной. Были оборваны коммуникации, линии метро и все транспортные маршруты. Настоящей причиной строительства уникального сооружения стал парадокс. Из "свободной и счастливой" ГДР народ валом валил в ФРГ, "оккупированную" Францией, Великобританией и США, страну "загнивающего капитализма". Причем в таком количестве, что партийные боссы и государственные мужи германской демократии откровенно побаивались – ударно строить социализм в Германии будет просто некому. Только за июль 1961 года из ГДР бежало более 30 тысяч человек, а за весь 1961 год – 207 тысяч. Чтобы прекратить это повальное бегство и соорудили сей монумент "заботы о восточных немцах".
В тех, кто "не понял" своего счастья жить в раю и еще делал попытки покинуть его, пограничники стреляли на поражение. Но даже это не могло остановить "эвакуацию". Для переправы использовались любые лазейки – канализационные трубы, подкопы. По официальным данным, за годы существования стены погибло около 100 человек, а по неофициальной – 645. Но более 5000 человек все же смогли "перейти улицу" и достичь западной части Берлина.
В 1989 году ситуация изменилась. В мае Венгрия открыла границу Австрии. И восточные немцы поспешили воспользоваться появившейся возможностью добраться в ФРГ через ВНР. Когда 11 сентября 1989-го Венгрия объявила об открытии границ, за три дня ГДР покинуло 15 тысяч немцев. Берлинская стена потеряла смысл. И 9 ноября 1989 года правительство ГДР сделало заявление о том, что со следующего дня все ее граждане могут получить визу для немедленного посещения Западного Берлина и ФРГ. Сотни тысяч восточных немцев, не дожидаясь назначенного срока, рванули к границе. Пограничники, не получившие еще приказа, пытались применить водометы, но под напором толпы, отступили.
"...прожекторы, толкотня, ликование. Группа людей уже ворвалась в коридор пограничного перехода, – вспоминают участники происходящего. – Звучат аплодисменты каждому прорвавшемуся "Трабанту". Страх не покидал – может произойти что-то ужасное. Люди помогают друг другу монетами для телефона. Смеются. Прорвались. Световое табло показывает 0 часов 55 минут, 6 градусов тепла". Так в ночь на 10 ноября пала Берлинская стена.
В течении последующих трех дней Запад посетили более 3 миллионов человек. 22 ноября открылись Бранденбургские ворота. Стена еще стояла, но лишь как печальное воспоминание, разделившее почти на 30 лет один народ. Она была разбита, расписана граффити и растащена по кусочкам на сувениры. Есть они в офисе корпорации Microsoft и штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли. Остались на месте лишь малые фрагменты, как памятник для будущих поколений.
13 августа 3114 года до нашей эры
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ МИРА
Так считали майя, а считали они, как известно хорошо. По их представлениям, в этот период сотворен наш мир. Индейцы также верили, что 23 декабря 2012 года случится новый всемирный потоп, который окончит эру Пятого солнца. После катаклизмов возникнет новая Вселенная. Они подсчитали, что Первое Солнце длилось 4008 лет, оно было разрушено землетрясениями и съедено ягуарами. Второе Солнце длилось 4010 лет и было уничтожено ветром и его яростными циклонами. Третье Солнце длилось 4081 год и было уничтожено огненным дождем, пролившимся из кратеров огромных вулканов. Четвертое Солнце длилось 5026 лет и пало от воды, залившей все вокруг в гигантском наводнении. Пятое Солнце – которое светит нам сегодня, известно как "Солнце Движения", потому что, по представлениям индейцев, в эту эпоху произойдет движение Земли, от которго все погибнут.
Главные темы